[degenerierte]

Всех с девятым мая, Дакоту - отдельно.
(нет, этот драббл к празднику отношения не имеет, просто он был 102 черновиком и с ним надо было что-то сделать)
Смысла нет, рейтинга нет, беты нет, вообще ничего нет, ну это уже традиционно.

Черный, Курильщик, Могильник

- Эй. Ты спишь? - спросил Черный, и последнее слово в моем сне зашипело, как конфорка. Я промычал что-то отрицательное - спать хотелось ужасно, но мы давно, с самого медосмотра, не виделись, еще дольше не разговаривали, и я успел соскучиться. В некотором роде.
- Вот и хорошо, - продолжал Черный. Его голос доносился не сверху, а справа, так что я повернулся на бок и попытался разлепить веки хотя бы одного глаза. Безуспешно, но на слух было ясно, что Черному наверняка пришлось сесть на пол, чтобы наши лица были на одном уровне. - Спокойнее, когда вот этот, - он имел в виду Мартышку, скрученного красочным сновидением на соседней кровати, - не слушает.
- Он в... - я зевнул в одеяло и все-таки приоткрыл глаз: плафон светил еле-еле, и от Черного остались только глаза и блики на чуть отросших волосах, - он в любом случае не слушает. Выключает плеер только на ночь, потому что Рыжий отказался таскать ему запасные батарейки.
- Кстати, - Черный поставил пакет с чем-то теплым мне на грудь. Я сел, прижимая его к груди, и нащупал внутри булочки.
- Спасибо.
- Приятного. Только запить нечем.
Я кивнул в сторону графина с водой, которой полагалось запивать таблетки (от таблеток я, впрочем, отказывался до выяснения причин своего заточения, тем спровоцировав странную войну с медсестрами, чьи нежные души, кажется, не были готовы к саботажу со стороны Фазана, пусть даже бывшего), и укусил булочку.
Сказать, что это было божественно, значит ничего не сказать. Скатанный в шарик творог под тонким слоем сдобы оказался свежим, как морской ветер. Не уверен, что подобрал самое удачное сравнение, но мне на самом деле было все равно, так разительно угощение отличалось от блеклой Могильной пищи. В рекордные сроки расправившись с булочками, я понял, что ни одной не предложил Черному, но он на мои извинения покачал головой и сказал, что не голоден.
- Итак, - я вытер губы. Черный проследил за моей рукой бессмысленным взглядом. - Какие новости?
- Хм-м, - он потер подбородок. - Ничего глобального. Поварихи перестали харкать в тарелки. Я еще раз высказал Сфинксу все, что о нем думаю. Учителя собрали монатки, причем Мастодонт все рвался всплакнуть у меня на плече. Акула объявил результаты того теста для умственно-отсталых.
- И что там? - спросил я.
Черный закатил глаза
- Ты сдал. Я, как ни странно, тоже. Теперь мы можем поступать в "различные учебные заведения", цитата точная.
- Но ведь до выпуска... - начал я, но Черный меня перебил:
- Не всем обязательно ждать до выпуска.
Он улыбался, но что-то с его улыбкой было не так. Если честно, не так было все, потому что я сразу почувствовал себя предателем, не имея на то никаких причин. Совсем никаких. Разве что у меня были родители, льготы на поступление и комната в типовой многоэтажке, а у Черного, кроме паспорта, медкарты и аттестата зрелости, не было ничего.
- Завидую, - он хохотнул и осекся, когда я положил руку на его затылок.
Я до сих пор не вполне понимаю, зачем это сделал, одно помню абсолютно точно: остановиться на малом у меня не получилось. Я обнял Черного за плечи, свалился с койки, пусть планировал слезть аккуратно, и вжал руку ему в шею. Казалось, что под моей ладонью бьется его сердце, однако сам Черный сидел без движения, будто проглотил шпагу и забыл, как ее вытащить.
- Слушай, - просипел я, когда ко мне вернулась связная речь, - отцу уже звонили, он готов подождать. В случае чего я скажу ему, что... не знаю. Скажу, что не собрал вещи, что не со всеми попрощался, что угодно. Я могу попросить за тебя, мой брат переехал, место есть, и...
Черный положил руку мне на лопатку, и я резко вдохнул. Нельзя с уверенностью сказать, что эти события были как-то связаны.
- Эй, - тихо сказал Черный, глядя мне в глаза, чтобы я понял, как близко мы с ним сидели, - хладнокровнее. Мне есть куда пойти. Потом расскажу, хорошо? Боюсь сглазить.
Я кивнул - ни на что большее сил не хватило, даже убрать руку с его пульса. Черный смотрел на меня, смотрел, смотрел, смотрел, потом вздохнул: "Черт с тобой," - прижался губами к моему лбу и резко встал. Я вскрикнул и повис на нем. Мартышка заворочался.
- Тише, ну, - фыркнул Черный, опуская меня на кровать.
- Какое в задницу тише! - прошипел я, брызжа слюной. - У меня нервы ни к черту, а ты! Почему?..
- Нравишься ты мне, - просто ответил Черный, - Эрик.
И ушел.